Детский инфекционист СОКБ: «Я очень скучаю по своим маленьким пациентам»

О тяжелых больных, настрое врачей и дисциплине горожан. Равиля Белоусова – врач со стажем больше 30 лет. Еще три месяца назад она и представить не могла, что после многих лет работы во главе детского инфекционного отделения она будет в буквальном смысле спасать жизни взрослых больных. Коронавирус стал причиной смены профессиональной специализации для тысяч врачей России. О работе в новых реалиях врач Сургутской окружной клинической больницы поведала в интервью «Сургутской трибуне».

Помогает только настрой

- Равиля Анваровна, вы помните тот день, когда поняли, что эпидемиологическая обстановка в России близится к апогею, и врачам предстоят трудные времена?

- Да, помню. Это было в марте, и я тогда находилась в отпуске в Москве. Тогда там уже ввели самоизоляцию, было госпитализировано много заболевших. На улице было заметно меньше людей. 30 марта, уезжая из Москвы, я поняла, что это все распространится и к нам в регионы, и нам придётся тяжко. Очень много людей прилетало из-за границы, Москва и Санкт-Петербург не была закрыты.

- Когда вы приступили к работе? Как быстро ухудшалась обстановка в вашей больнице?

- На работу я вышла где-то в середине апреля. Тогда у нас в СОКБ было ещё относительно спокойно. Для лечения пациентов с Covid-19 было задействовано всего два этажа. А вот с первых чисел мая мы уже начали работать в полную силу. Третий этаж, на котором работает мое отделение, заполнился буквально за два дня вновь прибывшими пациентами. Это было тяжко. Пациенты поступали один за другим, многие из них были в тяжелом состоянии с одышкой, направляли их на кислород (поддержка аппаратами искусственной вентиляции легких – прим. авт.).

- Насколько увеличилось ваше рабочее время?

- Большую часть времени мы теперь, конечно, проводим на работе. Рабочий день действительно удлинился для того, чтобы нам все успеть. Мы задерживаемся намного, приходится приезжать и в выходные. Пациенты тяжёлые, и их нельзя оставлять без внимания. Нужно ежедневно контролировать насыщение крови кислородом, идёт ежедневная коррекция лечения. В таком ритме мы живем и работаем сейчас.

- То есть, у большей части госпитализированных пациентов лечение протекает тяжело?

- Да, это так. Вы же знаете, что любую инфекцию половина заразившихся переносит бессимптомно или в лёгкой форме, но а другая половина - с осложнениями. Есть также и группы риска: это пациенты преклонного возраста и с коморбитной(сопутствующей) патологией.

- Вы работаете с этим заболеванием уже два месяца. Заметили ли закономерность – какие действия лучше всего помогают излечиться?

- Я думаю, что здесь нужно говорить не о конкретных действиях, а об эмоциональном состоянии, как заболевших, так и врачей. Пациенты, конечно, испуганы информацией из СМИ. Но мы всегда их настраиваем позитивно. И те, кто мыслит положительно, очень хорошо идут к выздоровлению. Сегодня, например, мы были очень рады, когда у нас выписывался пациент с 85% поражением лёгких. Он был с коморбитной патологией, страдал ожирением и гипертонической болезнью. Но он был настроен положительно. Мы все его ежедневно поддерживали, подбадривали. Он прошёл противовирусную и антибактериальную терапию. В итоге он выписался практически без последствий. У нас это вызвало ликование и большую радость. Это не один такой пациент у нас.

Задействованы все

- У вас в отделении были летальные случаи?

- К счастью, нет. Пациенты с острой дыхательной недостаточностью направляем в реанимационное отделение. Там врачи вообще не выходят из палаты. Мы переводили туда троих больных, они были на ИВЛ, и, к нашему великому счастью, все три пациента были экстубированы. Это три тяжелых случая, которые закончились благоприятно.

- В таком тяжелом ритме жизни вы с коллегами находитесь достаточно долго. Как удается сохранять позитивный настрой, о котором вы говорите? Наверняка, не обходится и без состояния морального упадка?

- Есть такое понятие - второе дыхание. Вот оно уже пришло. Сейчас мы поняли, что это за заболевание. Если с первыми пациентами мы руководствовались схемами лечения, которые нам присылали из Москвы, то сейчас мы уже ориентируемся в заболевании самостоятельно. Мы сразу понимаем, в каком направлении вести лечение.

Поначалу, может быть, и были у нас психологические срывы, было тяжело. Но даже я, проработав больше 30 лет, удивляюсь нашей молодёжи. Они действительно очень стараются и проявляют стойкий характер.

- На самом ли деле многим пришлось переквалифицироваться и бросить все силы на фронт борьбы с коронавирусом?

- Да, это так. К нам пришло много молодых врачей из других отделений. У нас в штате сейчас работают гинекологи, кардиологи, неврологи, эпилептологи, хирурги, эндокринологи. Мы все обучены работать с коронавирусной инфекцией. У нас прошло несколько семинаров, которые проводили федеральные медицинские центры, после этого были зачеты. Весь медперсонал настроен на работу. Я отнюдь не приукрашиваю.

- У вас остается хоть какое-то личное время? Видят ли вас домочадцы?

- С семьёй я сейчас в основном общаюсь онлайн. Но связано это прежде всего с тем, что мои дети живут в Москве. Зять, кстати, так же будучи врачом, работает сейчас с пациентами с Covid-19. Делимся с ним, конечно, какими-то наработками, наблюдениями.

Мой супруг также работает. И пусть в этот период близких контактов с семьёй стало меньше, но благодаря удаленным технологиям связь мы не потеряли, разговариваем каждый день.

О плато говорить рано

- Известно, что большую долю заболевших коронавирусом составляют медики. Вашу семью, учитывая, что там есть врачи, да еще и из Москвы, инфекция не затронула?

- Нас, слава Богу, это пока обходит стороной. У нас сейчас достаточно защитных средств. Мы снабжены защитными костюмами, антисептиками. Мы ведь пока единственное в Сургуте лечебное учреждение, занимающееся пациентами с коронавирусом, поэтому не жалуемся на обеспечение СИЗами.

Я думаю, что в большей, чем мы, опасности находятся врачи, у которых нет защиты. Это те же терапевты. Они не знают, с каким заболеванием к ним пришли. Возможно, пациента беспокоит повышенное давление, но в то же время он уже инфицирован коронавирусом и находится, допустим, в инкубационном периоде. При этом в первые дни заболевания человек с Covid-19 особенно заразен. И врачи, сидя на обычном приеме, не защищены в той степени, что инфекционисты.

- Вы, наверное, видите, какие условия работы врачей в других регионах. Многие из них записывают видеообращения по этому поводу. Что думаете об общей ситуации в стране?

- Да, я видела выступления коллег. Где-то нет доплат, где-то отсутствуют защитные костюмы и СИЗы. Поэтому и статистика такая, что много летальных случаев. В Дагестане, где сейчас такая напряженная ситуация, видимо, действительно не было СИЗов. Конечно, это печально очень. У нас ситуация обстоит иначе. Мы можем сосредоточиться исключительно на работе.

- Замечаете ли вы скепсис горожан в отношении нынешних мер предосторожности?

- Да, до сих пор ещё люди не верят, что это действительно серьёзное заболевание. Посещая продуктовые магазины, я вижу, что далеко не все соблюдают предписания. Много народу на улицах. Сургутяне в этом смысле достаточно беспечны. Хочу, пользуясь возможностью, сказать горожанам, чтобы они не думали, что эта болезнь такая же лёгкая, как ОРЗ. Всем следует соблюдать масочный режим, ходить в перчатках. Мы работаем на благо населения, но от нас далеко не все зависит. Мы очень сильно зависим от дисциплины горожан. Сейчас у нас идёт пик заболеваемости. На плато, которого все ждут, мы пока не выходим.

- Как по-вашему: когда население, включая врачей, сможет вернуться к привычной жизни?

- Я думаю, как любое инфекционное заболевание и любой эпидпроцесс, в течение 2,5-3 месяцев это будет продолжаться. И если мы будем соблюдать все предписания Роспотребнадзора, то к началу августа все-таки ситуация в Сургуте разрешится. Я очень на это надеюсь. А пока мы все работаем без отпусков и без выходных.

- Чего вам сейчас большего всего не хватает?

- Я детский врач и очень скучаю по своим маленьким пациентам. Мы все ждём возвращения к той жизни, которая была у нас до Covid-19.