И пусть весь мир подождет

В этом году Всемирная организация здравоохранения внесла зависимость от видеоигр в новую Международную классификацию болезней, признав ее психическим расстройством. Для того, чтобы человеку диагностировали это заболевание, у него в течение 12 месяцев должны наблюдаться признаки игрового расстройства, негативно влияющие на разные области жизни.

По результатам исследования CEO-агентства Insight ONE, которое оно проводило в 2014-2016 гг, 58 процентов россиян играют в компьютерные игры. Средний возраст игрока — 30 лет, 45 процентов женаты/замужем, а 13 — в гражданском браке. У 40 процентов увлекающихся видеоиграми, есть дети.

Или я, или компьютер
Моя подруга собирается развестись со вторым мужем. С первым семья не сложилась по ряду причин, немаловажной из которых была зависимость супруга от «Танков». Через два года ее новый муж тоже ушел в виртуальное пространство. «Это во мне что-то не так, или это норма для нынешнего времени?» — задается она вопросом.

Ученые считают, что игромания — закономерный итог того, что компьютеры и другие гаджеты стали для нас обыденными в повседневной жизни вещами.
Британцы провели исследование, и выявили, что за год в Англии втрое (с пяти до 15 процентов) выросло число разводов из-за зависимости одного из супругов от видеоигр. Подобных данных по России, к сожалению, нет.

Медицинский психолог Амбулаторного психотерапевтического отделения «Сургутской клинической психоневрологической больницы» Анна Паршикова рассказала СИА-ПРЕСС, что в ее отделение нередко обращаются члены семей людей, увлеченных видеоиграми: «В основном жалуются на молодых мужчин (с 17 до 30 лет) матери и жены. Приходя с работы или с учебы, молодые люди часами проводят свое свободное время в видеоигре, игнорируя семейные и бытовые обязанности. Для таких людей приоритетней проводить время за видеоигрой, чем удовлетворять социальные обязанности. Сами зависимые не обращаются, так как проблема существует для их родственников, а не для них».



О том, почему зависимость от видеоигр развивается у взрослых семейных людей, нам рассказал сургутский психолог, руководитель реабилитационного центра «Гармония» Евгений Садовников. Полное интервью вы можете прочитать тут. «Причин может быть много. Например, мужчина не может распределить свое время. Утром — трудоголик, вечером — игроман. Это его способ отдыха, ему кажется, что, если он с шести вечера до трех ночи просидит за игрой, то отдохнет. Но это не так, — объясняет эксперт. — Или он не умеет строить отношения с женой. Или не хочет. Потому что, к примеру, он ее больше не любит, но не может ей сказать об этом. Причем если такая семья распадется, то вполне может быть так, что мужчина вернется к обычной жизни».

Также Садовников подчеркивает, что зависимость у человека появляется не автономно, не сама по себе: «Значит, у него такая семейная система, которая призвана подстраиваться. Поэтому для того, чтобы начались изменения у зависимого человека, вся семья должна начать реагировать по-другому. Ведь
всегда есть кто-то, кто обслуживает игромана (предоставляет крышу над головой, готовит еду, помогает с деньгами и проч.)
поэтому у него нет мотивации на изменение».

Молоко на губах, гаджет — в руках
У меня три племянника разных возрастов. Один — любитель гонок: как ни позвоню, разговаривать со мной не хочет, потому что «крутит руль». Второй «залипает» и выпадает из реальности, беря в руки планшет. У третьего, как только начал ползать, а теперь и ходить, главной целью стало получение смартфона — пока просто для того, чтобы подержать в руках.

В прошлом году в столичных учреждениях образования провели исследование, результаты которого подтвердили мировую тенденцию — с каждым годом растет число детей, страдающих зависимостью от видеоигр. 80 процентов учеников московских школ признались, что увлекаются компьютерными играми, а 69 процентов наблюдают у себя признаки зависимости.



Клинический психолог, гештальт-терапевт Ольга Усольцева объясняет появление зависимости у детей так: «Предрасположенность к зависимости закладывается у ребенка до семи лет, формируясь из взаимодействия с родителями, по большей части — с мамой. К этому возрасту ребенок должен научиться тотально не зависеть от родителей, то есть мама должна перестать делать то, что он умеет делать самостоятельно. Важно, чтобы ребенок к семи годам научился успокаиваться в короткие сроки (5-15 мин) сам, либо с помощью другого человека. В противном случае он не распознает ни свои эмоции, ни чужие, нарушается контакт с обществом. Ребенок постоянно переживает и нервничает, и такое состояние становится для него привычным, нормальным. При взаимодействии с любым зависимым веществом (алкоголь, наркотики, азартные игры), в нашем случае — видеоиграми, напряжение у ребенка спадает, ему становится лучше. Происходит полный выход из реальности». Полное интервью со специалистом читайте тут .

Специалисты сургутского ПНД отмечают, что их клиенты описывают своих зависимых от видеоигр детей так: малоинициативные, со сниженным интересом к учебе, построению и поддержке личных отношений, скудными интересами. Их внимание в основном сосредоточено на удовлетворении потребности в игре.

О том, что игромания влияет на социальную жизнь ребенка, известно давно. А в этом году выяснилось, что такая зависимость сказывается и на их здоровье. По данным, полученным специалистами Национальных институтов здравоохранения США в ходе многолетнего исследования,
было доказано: головной мозг детей, проводящих многие часы за компьютерными играми или в интернете, замедляется в развитии.
Американские врачи следили за 4,4 тысячами детей в возрасте девяти-десяти лет.

Наш эксперт Евгений Садовников считает, что к появлению зависимости у детей их подталкивают мамы и папы: «Именно родители, семья расслабляют человека. Например, ребенка нужно постоянно чем-то занимать, развлекать, развивать. Но ведь проще ему дать гаджет в руки. Кто это делает, — общество? Нет! Родитель».

К борьбе с зависимостью детей от компьютерных игр в августе этого года подключилось российское Минпросвещения. Ведомство направило в регионы свои рекомендации для распространения в школах и среди родителей. В их числе — запретить видеоигры более трех часов в день, не кормить ребенка во время любимого занятия, обеспечить ему интересую реальную жизнь. Чиновники советуют заключить с детьми настоящий письменный договор, в котором должны быть указаны правила пользования гаджетами и интернетом.



Game over
Во многих странах уже разработаны программы лечения людей с нарушениями здоровья, характерными для игрового расстройства, но единого стандарта нет.

В США, например, в самом известном реабилитационном центре reSTART, первые 45 дней игрозависимые проводят в загородном доме в лесу без компьютеров и интернета, привыкая к реальному миру. Затем они переезжают в город и живут в одной квартире, посещают психотерапевтов и групповые занятия. Программа длится шесть месяцев, и стоит 25 тысяч долларов.

А в Китае в реабилитационных центрах практикуют иные методы лечения: пациентов заставляют ходить в камуфляжной форме, ежедневно маршировать, изучать боевые искусства и принимать успокоительные препараты. Терапия рассчитана максимум на четыре месяца. Цена вопроса — 1500 долларов в месяц.

В Южной Корее реабилитацию игроманов и интернет-зависимых оплачивает правительство.

В России 2017 году уполномоченная по правам человека при президенте Татьяна Москалькова предложила создать государственный психологический центр для детей, чтобы избавлять их от игровой зависимости. Пока решения по этой инициативе не принято, но в стране уже работают частные центры. Цены на их услуги варьируются — от 35 тысяч и выше.

В Сургуте игрозависимых и их родственников лечат в амбулаторном психотерапевтическом отделении Сургутского ПНД:
«Для коррекции мы используем психологические и немедикаментозные психотерапевтические методы — индивидуальную и групповую психотерапию. Работа с родственниками всегда направлена на построение личных границ, на способность к сепарации и психологическому отделению. Работа с людьми, увлеченными видеоигрой, заключается в поиске потребностей, которые человек удовлетворяет через игру, направлена на развитие способности выстраивать личные отношения, умение нести ответственность за собственные действия, преодоление выученной беспомощности в семье», — рассказала корреспонденту Анна Паршикова.



А сургутский практикующий психолог Ольга Усольцева отмечает, что использует разные направления лечения в своей работе: «Все зависит от стадии зависимости. Это может быть медикаментозная терапия, рефлексотерапия или психотерапия (индивидуальная, групповая, семейная, телесноориентированная, когнитивно-бихевиоральная, аутотренинг, психоанализ, арт-терапия). Самое первое, что необходимо сделать — это принять проблему, осознать ее и действовать всей семьей».

Можно ли назвать киберспортсмена зависимым от видеоигр?
Президент федерации киберспорта Сургута и Сургутского района Артем Щепотьев:
Можно ли назвать киберспортсменов зависимыми? А можно ли назвать футболистов зависимыми? Ведь они говорят об одном футболе (в большинстве случаев), занимаются футболом, вечером играют в футбол и так далее. Конечно же нет! Быть спортсменом, любым, — это большой труд, это дисциплина, режим, грамотный тренировочный процесс и много других составляющих его успеха. И киберспорт не является исключением.

Давайте будем разделять понятия увлечение видеоиграми, как форму досуга, и киберспорт — подконтрольный тренировочный процесс.

Я считаю, что родители не должны категорично относится к увлечению своих детей. Им нужно попробовать побывать в той плоскости, в которой находится его ребенок, и результат не заставит себя ждать.

Бить тревогу нужно тогда, когда любая деятельность ребенка начинает ему вредить, то есть ухудшает физическое или психологическое здоровье.

Игры — это лишь следствие, нужно выявить причину ухода ребенка в виртуальный мир. Быть может и причины никакой нет! В постиндустриальный период очень быстро развивается институт информационного общества (в рамках которого киберспорт имеет прикладное значение) и ребенок, находясь за компьютером, зачастую более социализирован, чем другие субъекты нашего общества, ведь все общение сейчас перешло в интернет-пространство.

А если ребенок не занимается тем видом спорта, который пропагандирует ему родитель, — это проблема родителя, а не ребенка.

Кстати, 75% россиян считают, что для школьников нужно проводить специальные уроки по навыкам общения в реальной жизни