Помогли простые истины

Совсем юным пареньком Иван Петрович Шестаков узнал, что такое война. Прошел, выдержал, не сломался. Будущий герой рос среди бескрайней тайги, питая душу красотой природы. Его с детства окружали простые, добрые люди. Родители – совсем неграмотные, но чистые и совестливые, сумели привить детям главное  – те ценности, которыми жили сами.

–  Чужого не брать, честно трудиться, жить по совести – так меня учили, – рассказывает Иван Петрович.

На фронт Великой Отечественной его призвали в 43-м из глухой сибирской деревеньки Посол Верхне-Пелымского сельского Совета Свердловской области.

 – Нас из деревни троих пацанов привезли в военкомат. Мы еще негодные, несовершеннолетние были. Отправили в Свердловск учиться на наводчиков. Новые пушки СУ-122 тогда начали делать.

Мы помогали металл по свалкам собирать. Окончили полковую школу, поехали на фронт. Под Москвой сформировали, потом опять на учения отправили. Где железнодорожную станцию, где эшелон разбить. Снаряды по 120 килограмм весили, вот такие, – разводит руками ветеран.

Когда уже после войны, в начале 60-х, он оказался в Урае, в бригаде первых нефтяников, со всей страны сюда съезжались бывшие фронтовики. Их было больше двух с половиной сотен человек. Сегодня даже сложно представить себе такое количество ветеранов в маленьком, только начинающем строиться городке.

 – Рота была. А сейчас я один остался, – с досадой говорит Иван Петрович. В прошлом году он отпраздновал свой 95-летний юбилей.

 – Я не пил, не курил никогда, потому и живу столько лет, – уверен ветеран.

Решительный отказ от пагубных привязанностей сыграл свою роль в военные годы. Причем настолько важную, что буквально уберег его от смерти.

 – Перед тем как идти в свою первую атаку, под опеку меня взяли «старики». Так мы, молодняк, называли однополчан, которым было от 45 и больше. Они шибко верующие были. Ни капли в рот не брали и меня учили. Я позже понял, насколько это правильно. Водка – змей. Пьяный – наполовину дурак, – говорит Иван Петрович и вспоминает одно из своих чудесных спасений. – Взяли мы вокзал. Немцев прогнали. А там бочки с вином стояли, как будто нас и ждали.  Многие напились, не утерпели. Немцы стали возвращаться и всех побили тогда, кто пьяный был. Остальные спаслись. Такое часто случалось. Специально оставляли. Знали слабость нашего брата.

Ветеран признается, что отказывался даже от фронтовых 100 грамм, которые давали иной раз солдатам, для храбрости.

 – Было ли мне страшно в бой идти? Конечно, было, – говорит Иван Петрович. – Но я понимал, что не один. Что рядом товарищи. Мы друг дружку поддерживали, не допускали паники. Я понимал, что нужно быть собранным, осторожным, тактику соблюдать, четко следовать приказам командования. Бездумно погибнуть можно было легко. Пули сотнями косили! Сам сгинешь и никому не поможешь.

«Береженого Бог бережет» – говорят в народе, но  бывают в жизни ситуации, которые с трудом вмещаются в рамки человеческого разума. Один скажет – повезло, а другой, что все неслучайно.

– Сбило нашему танку «ленивец», переднее колесо то есть. Мы раскрутились, враг нас заметил и давай стрелять, – вспоминает ветеран.  –  Первый же снаряд рядом прилетел, меня ранило.

Командир выскочил, спрашивает. Я отвечаю: «Прихватило». Он: «Лежи, сейчас перемежимся, затащим тебя». Так я и остался вдоль гусянки сбоку, а все под танк попрятались. И бах, снаряд – прямиком туда! Меня опять ранило, землей привалило так, что только рука торчать осталась.

Я кричу: «Кто есть живой?». Молчок. Погибли. Меня одного через несколько часов санитары подобрали.

Это было первое серьезное ранение Ивана Петровича. В госпитале, в Иваново, он пролежал четыре месяца. Когда вернулся в воинскую часть, его направили в разведку.

 – Видят, сибирский парень, по тайге днем и ночью ходить может, – поясняет ветеран. – Немного поучили и под Витебск, а потом за границу к немцам, выводить через линию фронта местное население, наших мирных и военных в том числе. Года полтора-два мы там, в лесу, скрывались. Насобираем человек пять-шесть, другой раз до десятка, а однажды сразу шестьдесят человек переправили. Там меня снова ранило, опять в госпиталь попал. Ногу разбило. В разведку больше не вернулся, приказали отправляться в санитарное отделение. Немцев тогда уже хорошо гнали. После них мины, снаряды оставались. Нужно было обезвредить, чтобы местное население не рвалось. Так меня сапером обучили. Победу встретил в Германии, под Лейбцигом.

Иван Петрович вспоминает, когда пришел приказ возвращаться в Россию, на глазах у солдат выступали слезы.

 – Ох, и радехоньки были! Шли пешком дней двадцать до Румынской границы. Потом нас в вагоны погрузили. Стоим не трогаемся. Объявляют: война с Японией. Едем на восток. Внутри все оборвалось. Все надежды прахом! Сто километров не доехали до пункта назначения, снова сообщают: война закончилась, по домам. Какая радость была, не передать! – рассказывает ветеран.

За боевые заслуги Иван Петрович Шестаков награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны II степени, медалями: «За отвагу», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», юбилейными медалями к годовщинам победы над фашизмом, медалью Жукова, знаком «25 лет победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

Вспоминая те годы, с высоты прожитых лет, он пытается осмыслить, зачем была та страшная война и как ей больше не повторяться.

 – Все войны из-за людской жадности, алчности. Не будь этого, и войны бы не было, – говорит ветеран.

А я удивляюсь, как, пережив ад на земле, человек может сохранить в себе детскую душу. Простую, искреннюю, светлую.

 – Вы не поверите, но он мне тут на днях сказал, как переживает за лосей в лесу. Говорит, трудно им сейчас. Снег тает, они по насту от волков убегают и ноги в кровь, а те их выслеживают... – признается супруга Ивана Петровича Альбина Алексеевна.

Изображение - иллюстрация работы