Черная быль апрельского дня

Чёрная быль апрельского дня
О тех событиях излучинец Виктор Исаенко вспоминает нечасто. Обычно мысленно возвращается к ним 26 апреля. Именно в этот день 35 лет назад случилась авария на Чернобыльской АЭС. Трагедия оставила свой след в его жизни.
Как правило, 26 апреля к нему заходит после работы сын, звонит дочь, живущая на Украине. Прежде, по словам Виктора Васильевича, общались с другими ребятами-ликвидаторами: «Вот только сейчас не все товарищи хотят ворошить прошлое. Кто-то и вовсе не дожил до наших дней. Но забывать об этом ни в коем случае нельзя».
На строительство Нижневартовской ГРЭС Виктор Исаенко приехал в марте 1986 года. Как говорит, позвали ребята из родной Житомирской области: «Соблазняли заработками, да и интересным показалось очутиться там, где только закладывается новая жизнь». Специальность у Виктора Васильевича была подходящая – плотник-бетонщик, возраст позволял, так что вскоре Финский посёлок, где ютились тогда первые строители ГРЭС, пополнился новым жителем.
На месте будущего Излучинска, вблизи нынешней улицы Школьной стояли три первые пятиэтажки. Тогда, вспоминает мужчина, многие трудились вахтами, чередуя работу и поездки домой, на родину. Возвратился на большую землю и Виктор Исаенко. Думал, ненадолго, но вышло по-другому.
– Вахта окончилась в середине апреля, 1 мая я вместе с односельчанами шёл в колонне праздничной демонстрации, – рассказывает Виктор Васильевич. – Радостные лица, цветы – таким остался в памяти тот день. После шествия поехал в гости к своему товарищу в соседнюю деревню.
Вот там его отыскал местный участковый. Привёз приказ: собраться всем военнообязанным в районном военкомате. Причину срочного вызова не объяснил. Конечно, никто не связал этот аврал со слухами о крупной аварии, что случилась под Киевом, и которая, как говорили, стала причиной массового выезда жителей из города-миллионника. Этим событиям тогда не придали значения, тем более что никакой информации у них и не было.
Утром всех военнообязанных направили строем к ближайшей воинской части. Там переодели в новенькую форму, выдали по два хлопчатобумажных рабочих костюма, которыми обычно пользуются танкисты.
– Я подошёл к нескольким командирам, находившимся в части, – делится Виктор Исаенко, – показал обратный билет в Нижневартовск, сказал, что 15 мая должен выйти на работу. Но генерал, самый старший из них, ответил: вместе со всеми отправишься к месту дислокации вашего полка.
Утром людей построили на железнодорожной станции. На их эшелон погрузили самосвалы и тракторы, собранные из ближайших сёл и деревень, а также гусеничные путеукладчики для разравнивания земли. Состав дошёл до тридцатикилометровой зоны отчуждения, созданной вокруг Чернобыльской АЭС после аварии.
Палаточный городок полка разместили вблизи молодого соснового бора. В нём жили 832 человека. В ту пору не знали, что хвойные деревья особенно хорошо впитывают радиацию. Заговорили об этом позже, когда спустя несколько дней у ребят стала шелушиться, трескаться и облезать кожа. Во рту было сухо, в горле у всех першило, но эти ощущения были постоянными, может, на них обращали меньше внимания.
Печально известный четвёртый энергоблок увидели уже 9 мая. Нижний участок его полуразрушенной стены бурили, как тогда говорили, шахтёры из Донбасса. Ребята из полка Виктора Васильевича подносили им трубы, которые затем проталкивались под бетонный корпус. Старались укладываться в 15-20 минут, дольше задерживаться здесь было опасно.
– Недели через две наш командир признался: нельзя было допустить, чтобы одна из кассет со стержнями, оставшаяся в корпусе реактора, упала на дно резервуара с тяжёлой водой, – продолжил Виктор Исаенко. – В кассете ещё продолжалась реакция, и возможен был новый взрыв. Воду срочно выкачивали по тем трубам, которые мы подносили.
У четвёртого энергоблока, по словам ликвидатора, довелось побывать всего несколько раз. В основном же он с товарищами был занят на уничтожении домов и ферм в зоне отчуждения. Затем эти постройки бульдозерами сравняли с землёй: сжигать что-либо на территории запрещалось, иначе гарь разнесло бы ветром по окрестностям.
После каждой такой работы люди мылись в передвижной бане, переодевались во всё новое и чистое. Старые вещи оставляли, их тут же закапывали в землю.
В первые недели не было нормальных приборов для измерения уровня радиации. Выдали сначала те, что были выпущены в 1954 году, но они ничего не показывали. Современные японские дозиметры поступили на станцию ближе к июлю, но ими, по словам Виктора Васильевича, не успели воспользоваться.
В памяти о месяцах, проведённых вблизи атомной станции, остались образы – разрушенный четвёртый энергоблок, два города: Чернобыль и Припять, блок антенн, принадлежавших, как потом выяснилось, военным. Атомная станция была окутана красным маревом, казались плотными небо над ней и воздух вокруг неё. Впечатления остались и от брошенных окрестных сёл и деревень, с их цветущими садами и ярко-красными плодами вишен.
Когда два месяца спустя зашла речь о том, что отпустят по домам, кто-то из ребят вызвался остаться в зоне отчуждения, помочь в ликвидации аварии.
Сведения о том, что был в зоне ликвидации аварии, в документы внесли, но указали, по словам Виктора Васильевича, что уровень радиации был 10- 15 кюри, и он не считается опасным.
– Тогда мне было 38 лет, – отмечает Виктор Исаенко, – и по тем временам казалось даже странным добиваться каких-то льгот. Какой я инвалид, думал, молод ведь ещё.
Говорили, что доза облучения, полученного в зоне ликвидации, не повлияет на здоровье. Но сам Виктор Васильевич в это мало верит. Приводит свои примеры, взятые из жизни: ребята, с которыми участвовал в ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС и с которыми переписывается в социальных сетях, жалуются на здоровье. У самого Виктора Исаенко проблемы с сердцем появились после возвращения из зоны отчуждения Чернобыльской АЭС, позже стали отекать ноги. Диабет тоже, по его словам, стал следствием двухмесячного пребывания вблизи Чернобыля...
С теплотой Виктор Васильевич говорит о медиках районной больницы. Наблюдается у излучинских врачей регулярно, вот и недавно выписался из стационара. Доктора помогли с приобретением льготных путёвок в Ессентуки и в санаторий под Нефтеюганском.
Печалится, что реже стали собираться вместе чернобыльцы, последний раз общались лет десять назад.
– Нам часто говорили, что нагрузку на реактор увеличили для того, чтобы братские страны, куда шла электрическая энергия, не страдали от её нехватки, – отмечает Виктор Исаенко, – в такую цену вылилось наше стремление помочь. Поэтому хочу, чтобы нынешние поколения помнили об уроках Чернобыля. Не забывали чёрную быль апрельского дня…
Михаил РУДАКОВ. Фото из личного архива Виктора ИСАЕНКО.